Когда началась Великая Отечественная война, моему дедушке было 6 лет. Его отец ушёл защищать родину. А его мама осталась с четырьмя детьми дома. Они жили в посёлке Бурдино, Липецкой области. Мама работала в колхозе с утра до вечера. Когда она уходила на работу, дети оставались дома на хозяйстве и ждали её возвращения. В один из таких дней вдруг послышался гул самолётов, прогремели взрывы, и затряслась земля. Старший брат сказал: «Это бомбят самолёты!» Все мигом спустились в погреб. Прогремело ещё несколько взрывов, потом всё стихло, только где-то вдали ещё была слышна канонада. Это немцы бомбили железнодорожную станцию Тербуны. Когда всё успокоилось, дедушка с братьями вышли из погреба и стали ждать маму. Её всё не было и не было. Они уже стали волноваться, но через некоторое время мама вернулась, и все очень обрадовались. Через несколько дней жителей посёлка эвакуировали подальше от проведения военных действий, за 10-15 километров от дома. Маму с тремя младшими детьми приютила в маленьком доме семья, состоящая из 5 человек. А старший брат, на свой страх и риск, остался в родном доме. Оставшиеся жители посёлка прятали свой домашний скот в лесу, чтобы он не достался фашистам. Раз в неделю старший брат приезжал к младшим братьям и привозил сухари, для них это была большая радость. Примерно через полгода все вернулись в посёлок Бурдино, разместились в своих домах. Старший брат встретил вернувшихся братьев с мамой, и все опять были вместе. Привели из леса корову, разместили её в сарае. Она давала молоко, и была хоть какая-то еда.

Так запомнилась война моему дедушке. Его отец, к сожалению, не вернулся с фронта. В первые месяцы войны пришло известие, что он пропал без вести в битве под городом Ржев. Старший брат тоже был участником войны. В 1944г., когда ему исполнилось 18 лет, он пошёл защищать Родину.

Мы говорим ему спасибо за мирное небо над головой!

Илья Болгов

Помнится отрывками, иногда – очень ярко. Как они приехали на мотоциклах…. У каждого было ведро, и они тарахтели этими ведрами. А мы спрятались…У меня еще было два маленьких братика – четыре и двух лет. Мы с ними спрятались под кровать и весь день просидели там.

Помню, как я очень удивилась, что молодой фашистский офицер, который стал жить у нас, был в очках. А я себе представляла, что в очках ходят только учителя. Он жил с денщиком в одной половине дома, а мы в другой. Братик, самый маленький, у нас простыл и сильно кашлял. У него была большая температура, он весь горел, плакал ночами. Наутро офицер заходит на нашу половину и говорит маме, что если киндер будет плакать, не давать ему спать по ночам, то он его «пуф-пуф» - и показывает на свой пистолет. Ночью, как только брат закашляет или заплачет, мать хватает его одеяло, бежит на улицу и там качает, пока он не заснет или не успокоится. Забрали у нас все, мы голодали. На кухню нас не пускали, варили они там только себе. Брат маленький, он слышит запах пополз по полу на этот запах. А они каждый день варили гороховый суп, очень слышно, как пахнет этот суп. Через пять минут раздался крик моего брата, страшный визг. Его облили кипятком на кухне, облили за то, что он попросил есть. А он был такой голодный, что подойдет к маме: «Давай сварим моего утенка…». Утенок у него был самой любимой игрушкой, он никому его в руки не давал, а тут говорит: «Сварим утенка, и все будем сытые…»
Отступая, они в последний день подожгли наш дом. Мама стояла, смотрела на огонь, и хотела заплакать, но держалась как могла. А мы втроем бегали и кричали: «Домик, не гори! Домик, не гори!». Вынести из дома ничего не успели, я только схватила свой букварь. Всю войну я спасала его от смерти, спала с ним под подушкой. Потом, когда мы в сорок четвертом году пошли в первый класс, мой букварь был на тридцать человек.
Остался в памяти первый послевоенный концерт в школе. Как пели, как танцевали…. Я отбила ладошки, так хлопала, мне было весело, пока какой-то мальчик не вышел на сцену и не стал читать стихотворение. Он читал громко, стихотворение было длинное, но я услышала одно слово – «война».
Оглядываюсь: все сидят спокойно. А у меня страх: только война кончилась и опять война? Я это слово слышать не могла. Срываюсь и бегу домой… Прибегаю, мама что-то варит на кухне: значит никакой войны нет. Тогда я назад в школу, на концерт.
Папа наш с войны не вернулся, маме прислали бумажку, что он пропал без вести. Уйдет мама на работу, мы соберемся втроем и плачем, что папы нет. Перевернули дом, искали бумажку, где было про папу. Думали: там не написано, что папа убит, там написано, что папа пропал без вести. Порвем эту бумажку, и придет весть, где наш папа. Но мы бумажку не нашли. А когда пришла с работы мама, она не могла понять, почему в доме такой беспорядок. Она спросила у меня: «Что вы здесь делали?». За меня ответил младший брат: «Папу искали…».
До войны любила, когда папа рассказывал сказки, он знал много сказок и умел их рассказывать. После войны сказки я уже не хотела читать…

Анна Калюжная

(Из воспоминаний НИНЫ РАЧИЦКОЙ – 7 ЛЕТ)